Очень страшный «Зверь»

В Театре русской комедии состоялась премьера спектакля «Зверь» по пьесе Михаила Гиндина и Владимира Синакевича. «Зверь», появившийся на свет в начале 80-х, был гоним и, как вспоминают современники, цензурой обрезаем. Произведение едва не запретили – в советское время писать антиутопии было все одно что «крамолу ковати». Справедливость восторжествовала в нулевые – постапокалиптическую историю ставят регулярно и охотно. За простотой сюжета и незатейливостью диалогов скрывается множество смыслов. Их число прямо пропорционально количеству рисков, которые потихоньку превращают нашу планету в ранимый «земной шарик». Пафос саратовского спектакля в постановке Олега Белинского заключается именно в этом.

...Произошла мировая катастрофа. По какой причине – решать зрителю. Чудом выжили: Он – Отец, Она – Мать и их Дочь. Эти трое уже не первый год бредут по земле в поиске себе подобных. Вернее, им нужен Друг для Дочери. «Девочка выросла и тоскует», – объясняет Мать бесконечную одиссею по вытравленной катаклизмом планете. Да, кстати, все семейство потеряло память. Поэтому долгая дорога для них еще и путь открытий. Мир в их интерпретации устроен очень просто. Сами же они, напротив, весьма экзотической внешности: лысые, обвешанные ложками (вдруг еда попадется), палками (вдруг барсук), куклами (чтобы не скучать) в кукольных же нарядах-кринолинах, но с поясами-патронташами. Их речь отрывиста и чеканна, как у роботов, их интонации наивны: «Я не люблю, когда убивают», «Мы – цари на белом свете», «Зверь – урод человека». Почему они так выглядят и так говорят – ответ на этот вопрос авторы опять же оставляют на откуп зрителям. Последствия атомной войны? Возможно. Влияние рокового незнакомца («Барсуки думать не умеют, думать умеют только люди», – так сказал Человек со стеклами на глазах)? Не исключено.

Художник Ольга Колесникова превратила пространство сцены в многомерную зону, огороженную уродливой рабицей, рваные края которой изначально намекают нам на бесперспективное будущее пилигримов. Обустраивать быт им придется среди человеческих останков, гирлянд пластиковых бутылок, знаков радиационной безопасности, ржавых ракет, автопокрышек, бочек с нефтью. Зрелище образуется сюрреалистическое: будто шоу-группу «Мимикричи» по иронии судьбы занесло на военный полигон непосредственно после его тщательной бомбежки.

Уверены они только в двух вещах: надо множиться и ни в коем случае не ходить за горы (тот же Человек строго-настрого запретил). Они и не пойдут ни за какую гору, хотя шансы такие им предоставляются с лихвой. Зверь, которого Отец подобьет палкой и посадит на цепь, впоследствии принесет семейству мясные консервы, зажигалку, фархи (книги). И ничего, что новые знакомые привыкли спать в бункере – он обустроит им настоящее, достойное людей, жилье: с обязательным круглым столом в центре комнаты и в окружении уютных стульев. Да и сам Зверь интеллигентен, добр, притягателен, нравится девушке и в нее влюблен. Но идиллия будет длиться до появления долгожданного Друга. Он исчадие ада, но СВОЙ, потому что без «шерсти» и со стеклами на глазах, как невидимый гуру троицы. В спектакле нет иносказаний. Зритель изначально знает, кто на самом деле «зверь», а кто «человек».

Спектакль пока оставляет ощущение, что в мастерски придуманный художником-постановщиком эффектный сценический мир актеры входят недостаточно тонко. Одни – осторожно, другие по схеме «буря и натиск». Поэтому Отца (Алексей Кашинский) нередко уводит в цирковой гротеск, а урчаще-чавкающее существо Друг (Михаил Юдин), кажется, готов появиться на сцене в виде, не оставляющем никаких сомнений. При этом хочется отметить игру «Ромео и Джульетты эпохи постапокалипсиса». Дочь (актриса Ольга Нусс) и Зверь (Илья Боробов) очень чувственно играют зарождение Любви, точно передают радость от первых робких прикосновений друг к другу. Они вместе и есть одна большая зарождающаяся жизнь. И насколько завораживает хрупкость девушки в объятиях Зверя, настолько же шокирует ее нецензурный рык после изнасилования Другом.

Надо быть покорной и подобной ему, ведь нового Человека со стеклами на глазах приняло большинство. Зверь покорится судьбе по-своему. Он встанет на четвереньки и тоскливо склонится над небрежно пододвинутой ему миской. И только в печальном изгибе его спины мы прочитаем: «За каплищей каплища по морде катится, прячется в шерсти...»

Миссия Театра русской комедии обозначена уже в самом его названии. Новой постановкой он сделал крутой поворот в противоположном направлении, причем не сбавляя скорости. Если театр ставит антиутопию, то это будет антиутопия в десятой степени. Мина на сцене рванет так рванет. И главная мысль спектакля практически с первых же минут действия преподносится зрителю на блюдечке с голубой каемочкой. Она проста. Никакому катаклизму не истребить Любовь, как, впрочем, не уничтожить и стадные инстинкты человека, приводящие к социальным диагнозам «расизм», «ксенофобия».

«Я не мог не взять эту пьесу, ведь «Зверь» про то, что происходит сейчас и происходило всегда. И если мы будем жить как эти персонажи, не стремясь прислушиваться к инакомыслящему, не желая видеть в нем, что он тоже человек, – впереди ожидает только пустота», – считает режиссер спектакля Олег Белинский.

«Зверь» – настоящая шоковая терапия, наводящая каждого из нас на откровенный разговор со своим собственным «Я». Это очень полезно. В противном случае, убеждены авторы спектакля, земля скажет: «Господа! Вы звери, господа!» И забьется в последней тектонической конвульсии.