Дмитрий Кривоносов
Вот уже несколько лет журнал Esquire публикует интервью с очень известными и никому не известными людьми под общим названием «Правила жизни»». Обязательно посмотрите, если они вам до сих пор не попадались. Это не привычные парадные и не глянцевые портреты, а попытка как можно проще и яснее сформулировать важные вещи, характеризующие отдельного человека. Мы тоже решили попробовать. Рискнуть. Надеемся, что вам, нашим зрителям, это будет интересно. Обещаем продолжить такое необычное знакомство с артистами нашей труппы и работниками театра.






krivonosov.jpg

Правила жизни

Дмитрий Кривоносов


актер, 25 лет, Саратов

Театр – это традиционно коллективное дело. Без коллектива не может быть никакого театра. Театр – это солидарность всех, кто им занимается. Без этого ничего не происходит и не произойдет. Театр – это место, где ты учишься переступать через свою гордыню, через свои обиды и личные представления. Здесь нужно уметь успокоиться, выдохнуть и сделать так, как тебя попросили. Тогда всем будет хорошо. Только тогда возможно общее дело.



Я дружу с самим собой и со своей внешностью. Никаких явных противоречий между нами нет. Были времена, когда педагоги просили меня поменьше хлопотать лицом, побольше внимания на внутренний мир обращать. Я их услышал и начал следить за своей мимикой. Между внешностью моей и внутренним миром особых разногласий теперь нет.


Правилом своей жизни я бы назвал необходимость соблюдения внутренней дисциплины. Стараюсь относиться ко всему прежде всего ответственно. Хочешь-не хочешь, нужно делать то, что должен. По натуре я – лентяй, поэтому, бывает, нужно просто заставлять себя работать. Актерская профессия требует труда, дисциплины и ответственности. Это нелегко. Но только до того момента, когда входишь в репетиционный зал. Там погружаешься в работу мгновенно. Сразу становится спокойно и легко.


Больше всего меня утомляет отсутствие работы. От профессионального безделья очень устаю. Рабочая усталость – совсем другое, это – кайф.


Сцена – это способ узнать что-то новое о себе самом и о людях, которые жили прежде и живут теперь. Наша профессия предполагает знание и узнавание культуры, психологии, философии, в нее входит очень-очень многое. А зрители в театре должны, напротив, – выдохнуть и расслабиться. Чтобы увидеть и воспринять то, что мы им предлагаем. Задуматься о жизни, которая их окружает. Может, найти для себя выход из какой-то ситуацию. Публику нужно радовать. И привлекать ее внимание к искусству. Я замечаю, что молодежь все больше и больше ходит в наш театр.


Считаю, что мне нужно продолжать учиться самоконтролю. Мне нравится любая полученная роль. Но иногда мне трудно отпустить себя и начать пробовать. Боюсь порою «отпускать» себя, доверять интуиции и собственному чувству. Думаю, что режиссер может посчитать мои первые пробы неверными, бредовыми. Хочется научиться спокойствию и свободе в этом плане. Это достигается особыми усилиями: нужно читать книги, узнавать новое, общаться с людьми – познавать жизнь и профессию. Нужно ездить на гастроли, видеть работы других театров и актеров, разговаривать с ними о профессии.


Меня раздражает, если что-то идет не так, как я задумал. Когда со мною не соглашаются, а я знаю, что прав, то начинаю гневаться. Но долго конфликтовать или обижаться на людей я не могу. Потому что понимаю, что важен не сам конфликт, а то, как меняется твое восприятие проблемы или отношений. Мой гнев – не вина другого человека, а моя неспособность верно объяснить то, чего хочу. Или просто наша разница во взглядах на те или иные вещи и вопросы.


Я могу быть очень упертым и очень подвижным. Все зависит от ситуации. Не получается решить проблему одним путем, буду пробовать другие подходы. Но в основном – твердо стою на своем. У меня отец – военный летчик. Я так воспитан.


Когда я поступил учиться на режиссера театрализованных представлений в Ставропольский краевой колледж искусств, отец со мной месяц не разговаривал. Он не мог это принять. И потом считал, что актерская профессия – не мужская. Хотя, когда я уже учился в Саратове на артиста, то по мере обучения убеждался в обратном: это совершенно не женская профессия. Слишком много усилий и нервов требует. Когда отец впервые увидел меня на сцене, был очень растроган, обнял и сказал: «Я тобой горжусь».


Мой родной брат Максим учился в колледже на эстрадного барабанщика, и я, девятиклассник тогда, поехал его навестить, впервые пообщался с ребятами-режиссерами. Это был совершенно другой мир. Я сразу почувствовал, что это мое.

Я очень часто придумываю какие-то истории у себя в голове. Пробирает так иногда: хочется любимой девушке на ночь сказку рассказать. Самому становится интересно, чем эта сказка закончится. Раньше стихи писал. Сейчас почему-то не пишу.


Самая большая моя мечта – сняться в кино про Великую Отечественную войну. Военная тема мне очень близка. В детстве я безумно любил смотреть фильмы про войну – «В бой идут одни старики», «А зори здесь тихие...»... В этих фильмах показана правда, в них я видел людей искренних и честных. Современное кино держится на простроенном сценарии, монтаже, технологиях. А то держалось на людях и их отношениях. Я не езжу в Москву на кастинги, не пробиваюсь, не пробуюсь, потому что знаю, что за мечтой не надо гнаться. Если суждено, то я снимусь. Я хочу понять, что люди чувствовали в то время, что для них было главным. Что для них было важнее? Семья, работа, Отечество? Ведь каждый защищал что-то свое. Мне кажется, что я бы защищал прежде всего семью. Моя Родина – в моей душе. А семья – это нечто большее – это святое. Через нее я могу донести веру в Родину. Силы я нахожу в родных, близких людях.


Поражаюсь артисту Константину Райкину. Особенно его Труффальдино из Бергамо! Это просто невероятно! Когда все эмоции каждую секунду так ярко, так потрясающе переданы. И никакой фальши.

Я не против современного прочтения пьес, но классический подход мне ближе. Почувствовать запах другой эпохи, погрузиться в нее – намного сложнее и интереснее.


Не могу сказать, что применяю в своей работе какую-то одну определенную систему. Ближе всех мне Станиславский, но есть и Михаил Чехов, у которого даже более глубокий анализ внутренней работы актера. Пьесы не пишутся под конкретную систему, и режиссеры не следуют одинаковым правилам – это летящие люди, они не задумываются, в какой именно системе делают свой спектакль. Поэтому актер – это подвижный организм, который должен уметь перестраиваться и подстраиваться под разные системы.


Иногда мне очень хочется попасть в Древнюю Грецию. Я очень люблю исторические фильмы, где сражаются многотысячные армии, люди борются за любовь, за власть. В жизни я не могу стукнуть кулаком по столу – время не то. Девушки не поймут. Подумают, что я опасен, могу ударить. А вот проявить жесткость и силу в роли мне было бы интересно.


Театр – это место, где ты можешь познать себя, открыть в себе что-то новое. Театр помогает тебе самому разобраться в себе, помогает понимать других. Театр – это традиционно коллективное дело. Без коллектива не может быть никакого театра. С этим я согласен на сто процентов. Театр – это солидарность всех, кто им занимается. Без этого ничего не происходит и не произойдет. Театр – это место, где ты учишься переступать через свою гордыню, через свои обиды и личные представления. Здесь нужно уметь успокоиться, выдохнуть и сделать так, как тебя попросили. Тогда всем будет хорошо. Только тогда возможно общее дело.


Любовь – это когда ты разговариваешь с человеком по телефону, а у тебя от каждого слова – мурашки по телу. Когда кладешь трубку, начинаешь думать о человеке, а чувствуешь запах, как будто этот человек находится здесь, с тобой, в этой комнате. Это непередаваемые ощущения. Любовь – когда ты открываешься полностью и впускаешь в себя все эти ощущения. В этом состоянии ты наиболее оголен, нервные окончания обнажены, и ты чувствуешь, что такое электричество.


Я чувствую себя свободным – на площадке, на спектакле, когда я уже знаю смысл роли, чувствую ее перспективу. Только свободный человек может отдавать все, что он знает, может и имеет.



Записала Ольга Харитонова


Фото Алексея Гуськова



Возврат к списку