Пресс-конференция Михаила Угарова состоится завтра

12 февраля в 15.00 состоится пресс-конференция художественного руководителя «Центра драматургии и режиссуры имени Алексея Казанцева и Михаила Рощина» и художественного руководителя «Театра.doc», драматурга и режиссера Михаила Угарова. В настоящее время Михаил репетирует в нашем театре спектакль по пьесе Максима Курочкина «Класс Бенто Бончева», премьера которого состоится 21 и 22 февраля на Малой сцене. Начинаться он будет в 21.00.

 

Предлагаем вашему вниманию небольшой фрагмент беседы Михаила Угарова и Максима Курочкина с артистами-участниками будущей премьеры.

 

Михаил Угаров. Есть режиссеры, которые вообще не пускают автора на репетиции – на премьеру придешь, говорят. Я таких не люблю. Чего бояться? Посадил автора рядом и давай биться. На самом деле это очень плодотворно – в диалоге приходят хорошие идеи. Когда мы с Максимом выпускали в Центре драматургии и режиссуры спектакль по его пьесе «Трансфер», он чуть не сорвал мне работу с актерами. Он им сначала нахамил, а я подлизывался. Так мы распределили роли. Потом — я нахамил, он подлизывался.

 

Спектакль «Класс Бенто Бончева» будет идти на Малой сцене и начинаться поздно: в Саратове это – эксперимент. Есть определенная аудитория, которой удобно такое время. Мы начинаем свои спектакли в Центре Рощина и Казанцева в восемь. По всей Москве в семь начало, у нас – в восемь. За счет этого аудитория резко увеличилась. Есть спектакли, которые играются в десять. И тоже на аншлагах. Люди устают от ночных клубов и других посиделок, хотят куда-то двинуться, а двинутся в десять уже некуда. Мы получили задание от театра  – сделать вечерний спектакль, для взрослых, стало быть, достаточно провокационный, вызывающий некоторую долю скандала. Но и мы, и театр понимаем, что делать скандал специально – как-то тупо. Если он получается, то получается сам по себе. Я не думаю, что в этой пьесе есть повод для большого скандала. Мы не высказываем здесь мысль, которая всех возмутит или потрясет. Зрителям может показаться только, что манера существования артистов необычная. Максим недавно летал на премьеру «Класса Бенто Бончева» в Америку. Что играли американцы?

 

Максим Курочкин. Мне понравилось, что мы практически не разговаривали с режиссером. Он не задавал никаких вопросов. Не было вопросов, о чем это или зачем. Если артисты чего-то не понимали или неправильно интерпретировали какую-то фразу, мы просто чуть проясняли смысл, и всё. Там, конечно, есть абсолютное доверие к тексту. Артисты не знают, в чем они участвуют. Они узнают, когда уже все сложится. Собственно, это путь – открытый, без любой задней мысли. Они стараются понять, повторюсь, потом, когда это все уже получилось. Все это было неплохо. Но режиссер, к несчастью моему, учился во МХАТе, и его обучили, что нужно делать все очень интересно, чтобы было шоу. И перестановка стульев изобретательная, организация аудитории была ненужным довеском к происходящему. Мне хотелось нового уровня простоты и мгновенного переключения между сценами. Чтобы это было быстрее, чем в кино. Монтаж был еще быстрее. Ведь именно переключение между сценами задает ритм. Начало новой сцены – это аналог точки. Там, где в другом театре это точка, и мы понимаем, что это точка, и живем в этой точке несколько минут, здесь требует иного ритма: мы понимаем смысл предыдущей сцены, когда уже началась новая. И зритель должен несколько первых сцен не успевать за вами. Вы должны бежать вперед, а зритель должен ощутить, что он опаздывает с понимаем смысла, что это требует от него другого уровня участия. И он, поверьте, подстроится. Когда начнутся значимые смысловые вещи, он вас догонит – этого не надо бояться. А тот, кто не въедет? Мы о нем и жалеть не будем.