Юрий Кудинов, актер саратовского академического театра драмы: «Чем раньше нащупаешь почву под ногами, тем смелее станешь жить»

Актер Саратовского академического театра драмы Юрий Кудинов из разряда артистов, которые своим появлением на сцене помогают зрителю восстановить душевное равновесие, найти ответы на многие терзающие душу вопросы. В прошлом Кудинов — актер культового саратовского театра АТХ, популярный диджей радио «На семи холмах». Жизнь предлагала Юрию Николаевичу различные роли и ипостаси. Но он, как человек воцерковленный, своей путеводной звездой считает следование вере во всех своих начинаниях. В интервью газете «Известия» Приволжья, поводом для которого стал 50-летний юбилей актера, Юрий Кудинов рассказывает о том, как в человеке уживаются творчество и вера.

Юрий Николаевич, поздравляю Вас с 50-летним юбилеем. Какие чувства испытываете? Когда начал анализировать прожитые годы, понял, что главное в моей жизни состоялось. Это семья — главная ценность, которая мной давно определена. Что касается творчества, громких побед за моими плечами нет, планов — тоже. Пора юношеского романтизма диктует определенные фанатичные амбиции, но когда они сталкиваются с жизненными обстоятельствами, получается далеко не то, что ты хотел. По этому поводу испытываю мудрую успокоенность. Надеюсь, во мне присутствует более-менее правильная самооценка. И спасает правильное ощущение: работа это работа.

То есть, «приросший пиджак роли» не про вас?

Нет. К этому отношусь спокойно. Я счастливый человек – играл всегда только то, что мне нравится. Все мои роли – про меня. Душа им не сильно сопротивлялась. Хотя в бытность актером АТХ от многих ролей я отказывался.

От каких?

От тех, которые мешают формироваться твоей духовной сущности. Те роли, которые совпали с моим определением в отношениях с верой. Когда я искал точку опоры в этой жизни.

В «Мастере и Маргарите» участвовать отказались бы?

Воланда играть не стал бы точно. По этим же причинам я отказался от роли Старика в «Когда пройдет пять лет» Академии театральных художеств.

Юрий Николаевич, когда человек пришел к вере, искушения остаются?

На эту тему мы много говорим с дочерью. Я знаю абсолютно точно, что брань продолжается до конца дней твоих. И будет продолжаться после дней твоих, когда будешь восходить на небо. Нет, конечно, грехи влекут тебя. Другое дело, что ты знаешь, как с этим бороться. У верущих единственное оружие: это понимание того, что без веры ты немощен. Это огромное откровение, которое дано не всем. Ведь есть много людей воцерковленных, но не понимающих этого, понимающих по-своему...

… обращающихся к Богу как в кассу взаимопомощи...

...и удивляешься порой, как по-разному каждый понимает, что слышит во время богослужения. А искушения остаются.

Печально.

Да. Но чем раньше нащупаешь почву под ногами, тем смелее станешь жить.

Увы, когда переживаешь выпавшие на твою долю испытания, и кажется – страшное позади, живи и радуйся, постигает уныние...

Еще апостол Павел говорил: «Уныние порождает печаль, печаль порождает смерть». Именно в этом смысле уныние греховно, потому что это маленькая смерть.

Юрий Николаевич, что для Вас театр?

Театр огромный творческий концерн, который даем много возможности для реализации. У нашего курса, чей выпуск пришелся на время лихих 90-х, такого не было. Но если бы и было, понимаю, что нужно ко всему относиться избирательнее. Даже в АТХ я побаловал себя роскошными ролями, но сегодня бы задумался, стоит ли быть таким всеядным. Скорее всего пошел бы в огромные, жесткие, жернова репертуарного театра, а не предавался, хоть и бесконечно классным, юношеским экспериментам.

То есть вы отрицаете «атэховский» период своего творчества?

Нет. Но творческую высоту изначально задал бы себе повыше. Мои знания времен АТХ в репертуарном театре не пригождаются, к сожалению.

Сейчас по прошествии лет Вы задаетесь вопросом, почему тогда не получилось с АТХ? Ведь это был культовый театр. Помню, мы прорывались к вам на спектакль в закрытую воинскую часть у института "Микроб". Было очень грустно, когда Академия распалась.

Думаю, время все расставит на свои места. Театр АТХ еще будет оценен по достоинству. Ведь в нашем городе ничего подобного, такого эксклюзивного театрального искусства, еще не было. Причиной смерти АТХ скорее всего стало отсутствие хорошего начальника, менеджера. Главной проблемой нашего театра было то, что никто не хотел становиться директором.

Юрий Николаевич, Вы уже упомянули о своей первой режиссерской работе в саратовской Академдраме. Сказку «В некотором царстве» дети посмотрели во время зимних каникул. Каковы Ваши впечатления, и почему Вы начали именно со сказки?

Год назад я пришел к художественному руководителю нашего театра Григорию Аредакову с идеей поставить пьесу «Полет над гнездом кукушки» Кена Кизи. Григорий Анисимович сказал, что это сумасшествие. Зрители любят фильм Милоша Формана, свежи в памяти воспоминания о потрясающем дипломном спектакле Валентины Ермаковой. Поэтому, думаю, мои силы решили проверить на сказке. Это было чудовищно трудно. Надеюсь, что справился. Ведь это не та сказка, которой нас сейчас кормят по телевидению. Даже мультипликация сейчас «оголливужена». В нашей – ностальгия именно по старым сказкам, снятым в советское время.

Юрий Николаевич, я не сомневалась, что в Ваших планах, актерских или постановочных — не суть, появится «Полет над гнездом кукушки». Тема свободы, которую Вы так мастерски проводите в роли Ильина в володинских «Пяти вечерах», у Кизи звучит совсем по-другому. Поэтому-то произведение кажется особенно Вашим. Скажите, 50-летняя дата со дня первой публикации романа, совпавшая с вашим юбилеем — случайность?

Абсолютная. Я просто обалдел, когда об этом узнал. Дело в том, что во время работы в АТХ, ребята все время на меня «наезжали»: тебе надо ставить. И какие-то кусочки я действительно ставил. И, наконец, созрел. Год назад ехали в поезде с Иваном Ивановичем Верховых (основатель и режиссер театра АТХ. - Авт). Говорили на эту тему. Я понял, что хочу ставить именно пьесу Кизи. Роман-то совсем другое произведение. В нашем спектакле будет три главных героя: Мак Мерфи, медсестра и индеец. Они олицетворяют разные точки зрения на то, что такое свобода.

Мак Мерфи Вы будете играть?

Нет. И ставить и играть не потяну.

Кошмар какой. Я расстроена.

Главное сейчас — поставить спектакль. Вы не представляете, как история ложится на наш театр, на актеров...

... на страну...

… да. Для меня это произведение – исследование взаимоотношения личности и мира. А из предыдущих постановок самое большое впечатление оставил спектакль Валентины Ермаковой. Когда говорят о выдающемся театральном педагоге, зачастую выражают мнение, что его характер, творческий почерк передается ученикам. Наблюдая за Вашей жизнью на сцене, можно догадаться, что Вы — ученик Владимира Федосеева. Расскажите, пожалуйста, какие методы работы с начинающими актерами были у Владимира Захаровича?

Я бесконечно люблю моего учителя. Я был свидетелем золотого века ТЮЗа, когда толпы зрителей шли на спектакли, которые ставил Федосеев. «Пеппидлинныйчулок», «Репетитор», «Виктория», Шекспир – эти спектакли восхищали. Звезда Лены Блохиной тоже была зажжена Владимиром Захаровичем. Я тогда просто влюбился в этого бородатого человека. И когда он набирал курс, буквально напролом поступал только к нему. Педагоги саратовской школы признают, что лучше Федосеева никто не преподавал органику. Главное, что он был бесконечно добрым. Федосеев из каждого делал личность, пестовал нас по отдельности. Не ломал, не уродовал, бережно сохранял то, что изначально есть в человеке.

Юрий Николаевич, есть ли у вас такое желание, исполнение которого для вас требуется как воздух? Пожалуй нет. Собраться с ребятами из АТХ и сыграть наш спектакль «Почему мы лучше всех»? Вряд ли получится. Скорее хочу, чтобы театр из искусства выживания вновь стал искусством переживания.

Что Вы читаете?

Мне близок Чехов. Антон Павлович бесконечно светлый, дарит своими произведениями надежду. Иван Иванович Верховых, кстати, учил нас ставить не произведение, а автора. Это было кредо Академии театральных художеств.

Если бы Вас наивно спросили словами Ежика из легендарного спектакля: «Правда, мы будем всегда»? От кого бы Вы этот вопрос ждали со страхом?

Не знаю. Но ответил бы с надеждой: «Правда»... «Правда, мы никогда не расстанемся»? - «Правда»... Мы никуда не денемся, мы все равно все есть. Проблема – в нас. Отчасти мы закрываемся друг от друга, закрываемся от мира, в соцсетях отслеживаем истории своих друзей, вместо того, чтобы рассказать о себе. Может быть, я о себе говорю? Просто не хочется никому мешать и тревожить собой.

Елена Маркелова

15 марта 2012

Известия