Ерушалаим – сердце моё

Театр уж полон: Город Ершов в премьерном спектакле академдрамы превратился в город ангелов

Артист академического театра драмы имени И.А.Слонова Игорь Игнатов написал несколько рассказов. Режиссер Даниил Безносов придумал, как объединить их в общую историю. Художник Юрий Наместников предложил сделать местом действия железнодорожную станцию – узел, перепутье и развязку разом. Артисты вместе с режиссером и автором взялись сочинять спектакль. Он называется «Город ангелов» и идет на Малой сцене академического театра драмы имени И.А.Слонова.

Когда-то творческим людям было принято любить малую родину, чувствовать, что чуть уедешь, так тянет к далекому дому, к истокам припадать, сойти на дальней станции в траву по пояс, подымить с отцом на крылечке дома, где резной палисад, выпить молока из крынки, которую подаст, смахивая слезу, седая мать, посидеть на заре с удочкой, баньку истопить, поправить забор, дров нарубить, подмигнуть соседской кровь с молоком девчонке в ситцевом платьице да и вернуться к прежнему своему житью полным сил и творческих прозрений.

Потом принятое ушло вместе с эпохой, а советские мифы заняли почетное место рядом с античными. Алексей Слаповский открыл новое тясячелетие романом «День денег», где город, в котором мы с вами обитаем, зажил вызывающе узнаваемо, но по непривычным литературным и смысловым законам. Никто не отреагировал, людям было не до самоидентификации, они добывали еду. Да и писатели без особого сопротивления освобождали места пророков в своем отечестве. Слаповский переехал в столицу и доказал, что сценарий телевизионного сериала и в России стремится быть хорошей литературой.

Примерно в то же время другой наш земляк, редкостного дара писатель Валерий Володин, двинулся вон из Саратова в направлении исторической родины, а через некоторое время опубликовал (с 2007-го по 2009-й) в «Волге» обезоруживающе откровенный, мучительно честный роман в трех жизнях «Повесть временных лет», где установил с этой самой родиной взаимоотношения, замешанные на принадлежности, презрении и проклятии. Хотелось для микширования резкости звучания и пущей красоты добавить – и прощении – да гласные буквы на клавиатуре западают. Чуть раньше, в 2004-м, на Нижне-Волжской студии кинохроники Виктория Держицкая и Дмитрий Ланчихин, ни о чем не подозревая, начали снимать с участием Володина фильм о том, как живется в российской глубинке писателю из народа среди народа. На пленке запечатлелась словно сама собой история полного взаимного отчуждения. Картину назвали «Ловушка».

Те же, кто сумел вырваться из объятий постылого, похмельного, стремительно скудеющего бытия вымирающих на постсоветском пространстве малых родин и окунуться в вечнозеленый мир больших городов, где бессмертие гарантировано правильным питанием и короткой памятью, о возвращении и не помышляли. Геннадий Шпаликов, чью «Долгую счастливую жизнь» в театре драмы играли в начале двухтысячных, и строчки которого звучат в «Городе ангелов», просил не возвращаться в прежние места, потому что «там, где мама молодая и отец живой» у человека может разорваться сердце. А для иных нынешних творцов сведения о происхождении мнятся кляксой в резюме и потому, бывает, обнаруживаются лишь в дебрях сайта компромат точка ру. Кстати, один из новых рассказов Валерия Володина, опубликованный уже в этом году, называется «Что-то не тянет домой».

Игорю Игнатову тридцать. Груз воспоминаний (несмотря на бабушкины призывы в спектакле «только не нырять!») еще позволяет, погрузившись на глубину, с легкостью вертикальным солдатиком выныривать на поверхность. Память щиплет как натертая бабулей керосином в борьбе со вшами кожа на голове, как примерзший на холоде, лизнувший железку любопытный детский язык, как простуженное после неудачной переправы на плотах с закадычным другом больное горло. Все еще излечимо. Когда горячий летний воздух устремляется вверх, размывая очертания реальности, степной Ершов чудится ему пустынным Ершалаимом (или Ерушалаимом, как в песне Елены Камбуровой). Только ангелы здесь не бороздят небесные просторы, а бродят, похожие на артиста Александра Каспарова, в летных шлемах, прямо по непролазной грязи дорогам на проросших белыми крыльями костылях. Рай-центр Игоря Игнатова расположен на земле. В совершенно неподходящем месте. Но автору нет до этого дела. Он прописал город своего детства Ершов, как влюбленный мальчишка-хроникер, засевший на крыше здешнего голубого вокзального здания напротив скульптурной группы, изображающей, видимо, разные слои трудящегося ершовского населения. Плутах свидетельствовал, что в античных Афинах скульптур на улицах было больше, чем живых людей. Наверное, именно театральная практика позволяет Игорю делать свои литературные зарисовки словно не на плоскости белого листа, а сразу с учетом третьего сценического измерения.

Проходящий поезд Балаково-Москва, опаздывая, задержит на станции героя спектакля «Город ангелов» Егора, и он отправится по волнам своей памяти: на развалины школы жизни по имени Красная стройка, где пацаны становились мужиками, поднимется по ее торчащим в никуда, разрезающим воздух ступеням на высоту башенного крана, спустится в преисподнюю бабушкиного погреба, где, как в анатомическом музее, плавают в насыщенных растворах соли, уксуса, горчицы и гвоздики с лаврушкой красные и зеленые тела помидоров с огурцами, снова ступит в теплые каникулярные воды местного Стикса, зовущегося Малый Узень.

Исполняющий роль Егора артист Виктор Мамонов тоже из Ершова – родство его с историей, написанной Игорем Игнатовым, можно сказать, кровное. Это обстоятельство придает рассказу интонацию личную. В исповедальной манере игры Мамонова вообще-то всегда трудно провести четкую границу между героем и артистом. В «Городе ангелов» их и вовсе не различить. Герой-артист так и относится к толпящимся вокруг персонажам далекого детства, как к близким родственникам, чьи большие и маленькие беды давно стали пожизненной занозой. Они командуют его памятью, рассаживаются рядком и опрокидывают в зрительный зал свои короткие сюжеты, как стопки заждавшейся запотевшей водки, затягиваются крепкой папироской и затягивают Псоя Короленко про штатец Айова, который их не ждет, и даруют ему за остроту скрываемой сердечной боли возможность сказать о своей любви вдогонку – человеку, которого уже нет на этом свете. И как он говорит!

По ходу вроде бы совсем немудрящего, откровенно игрового, подчеркнуто театрального и местами очень веселого действа, словно исподволь, выясняется, что наблюденные Игнатовым персонажи никуда не делись. Они перешагнули все названные эпохи, давным-давно засели в глубине актерских душ, белеют незарубцевавшимися шрамами и на теле нашей общей жизни, хранятся в покосившихся поселковых сарайчиках нашего коллективного бессознательного. Иначе не понять, как руки-ноги Валерия Малинина, играющего дядю Сашу, выделывают эти отчаянно-застенчивые па в брачном танце со своей нареченной, светящейся женским ожиданием тетей Малиной (Светлана Москвина), каким жарким ярче карманного фонарика огнем горят молодые глаза «энергической» бабули (Евгения Торгашова) и почему ты их всех так любишь, почему кажется, что знаешь их всю жизнь, как будто твоя тоже пролетела под постукиванье тяжелой кувалды где-нибудь по соседству с локомотивным депо. А когда в стремительном, обгоняющем опьянение, заплетающемся запеве Дениса по прозвищу Зараза (Андрей Казаков) услышится знакомый Самара-городок, смех и слезы уже не различить, не избавиться от воспоминаний о том, что, как в советсткой песне, – было не с тобой. Так не мог освободиться от преследующих его образов один известный литературный персонаж, часто видевший во сне город Ершалаим.

Ольга Харитонова

ноябрь 2010

«Саратовская областная газета»