ЗЕМНОЙ МАСТЕР, НЕБЕСНЫЙ ПОКРОВИТЕЛЬ… часть 1

Кто бы мог назвать Табакова неземным человеком? Он словно скроен был  весь из крепкой материи - актер, человек, Мастер, стоящий на земле обеими ногами.

Но  утекает время, и Уход Мастера воспринимается уже его учениками  не  только как личная драма. Уроки его,  Задание на  всю  актерскую жизнь выходят  на первый план.  В Саратове - на родине Учителя, спустя два года, - Второй фестиваль  в рамках культурно-образовательного проекта,  «Уроки Табакова», проводимый Саратовской академдрамой (арт-директор  Ольга Харитонова) и  Саратовским театральным институтом (СаТИ). Пандемия не позволила  устроить такой же широкий фестиваль, как две весны назад, но немало интересных событий  смог он вместить. Встречи с лучшими  учениками

Табакова в  театральном институте и в театре драмы, спектакли с их участием, мастер-классы,  спектакли Школы-студии МХАТ и   Саратовской драмы, знакомство с  последними тенденциями в   новейшей драматургии, документальным и социальным театром на лекциях ведущих театроведов страны, «практические занятия» в виде Театра doc и Storytelling.

Лучшие. Машков, Безруков

«Небесным покровителем» назвал Учителя  Владимир Машков, руководитель Театра Табакова и Театральной школы Табакова на недавних гастролях ТШТ в Саратове. Олег Павлович  часто бывал в родном городе, и  всякий раз на встречах в разных вариантах   повторял  одну и ту же мысль:  «Хотя бы  то, что  я вырастил таких учеников, как Вовка, Сережка, Женька, мне… там зачтется». И мы понимали, что под детскими именами фигурировали самые сильные, лучшие  актеры табаковской школы  - Владимир Машков, Сергей Безруков, Евгений Миронов, ныне  народные артисты России,   руководители крупных столичных театров. Все  они побывали  у нас весной.

Можно по-разному относиться к Сергею Безрукову, «перемелькавшему» в биографических фильмах, чем   он  вызвал  ехидную оценку  мастера афоризмов Валентина Гафта. Но  то, что Сергей – великолепный лицедей, отрицать   сложно. На встрече с саратовскими  студентами  Сергей Витальевич  рассказал о   режиссерской работе в Московском губернском театре, которым он сейчас руководит, остановившись  только на двух названиях . Это  был очень   подробный  и оригинальный  разбор «Вишневого сада» и «Дяди Вани». Последнюю чеховскую пьесу  худрук поставил в саду, среди природных  ландшафтов , в режиме реального времени, когда Раневская действительно  едет на лошадях со станции,  а Лопахин – Безруков с большим нетерпением  ее ждет. В пьесе встреча  не показана, в спектакле же  хозяйка усадьбы пройдет мимо, чем ужасно   его обидит. И  не местью ли самолюбивого Ермолая, крестьянского сына, станет столь поспешная рубка знаменитого сада –  при «живых хозяевах»?

Деревья с вырванными корнями опустятся на импровизированную сцену в финале спектакля.

Еще интересные находки. Всегда с некоторой натяжкой произносят актеры пафосный спич к «многоуважаемому шкафу». В Губернском театре  им принесут старинную игрушечную мебель. И Раневская с Гаевым, вспомнив счастливое усадебное детство, защебечут  от восторга. 

«Дядя Ваня» в Губернском театре   поставлен вынужденно: было   намечено другое название,   изоляции все смешала, работа над спектаклем пошла онлайн. Режиссер Безруков   называет ключевой  для образа Астрова первую сцену с няней, на которую редко кто  обращает внимание. А ведь он «человека убил»,  и повторит  это  не раз,  его прямо  грызет раскаяние. Оперировал пьяный, усталый, дал больному  хлороформа,  не проверив  работу сердца. Спектакль в какой-то степени развенчивает  известного сердееда доктора. Астров сажает  леса, а людей он    не  любит. Не  любит  и Елену Андреевну. Любил – похитил бы, увез бы  - хоть куда. А  он  лишь зовет ее  в свой домик в лесничестве, назначает свидание…  

Красавица «с русалочьей кровью» здесь не пустышка: она талантливая пианистка, загубившая свой талант ради ухода за больным мужем. Войницкий в  такой трактовке  - единственный интеллигент, он  все вложил в свою последнюю  любовь. Отказ Елены, ее отъезд  - конец его мечтам. Он фактически мертв, хоть и жив физически. Трактовка спорная, ведь   именно Астров говорит: «Во всем уезде было только два порядочных, интеллигентных человека: я да ты». Но тем она  интересней, поскольку  это  не застывшая «школьная»  версия классики.

Гостя спросили  о роли Бориса Годунова в фильме: «как он  это делает» с точки зрения   актерской техники. Такие вещи  не объяснишь,  вместо  этого Сергей рассказал, как глубоко  изучал   образ Годунова, искаженный  «сказочником» Карамзиным  и усиленный художественным  гением Пушкина .Это был настоящий реформатор  на русской троне,  который пришел…  не в свое время. Он никого  не  сажал на кол,  не убивал никаких царевичей,   пытался  «накормить» народ  после двухлетнего неурожая. Из знания  исторической правды родилось иное отношение к образу , царь стал более «объемным». 

Встреча с журналистами в музее драмы носила  ностальгический характер. Сергей Витальевич  вспоминал Мастера, который был для  него как отец  и главный учитель в жизни  (первым стал родной отец актер и педагог Виталий Безруков). Даже разрешал сниматься в кино и не брал  за  это «мзду» в общую студийную копилку, как с других. Александр Стульнев, директор Театра-студии Табакова и наш земляк, при  этом говорил: «Да  что ты, Сережа, ты же  нам доход приносишь». Мастер мог шутить, подкалывать, но    внимательно наблюдал за учеником в совместных спектаклях. Их было несколько у  Табакова  с Безруковым. Дольше всего  они играли Моцарта и Сальери  в «Амадее».

- Я ловил на себе добрый, лучистый взгляд Олега Палыча, и понимал, что он с симпатией относится ко мне. В  спектакле " его персонаж  даже убивает "любя". Восторгается и в то же время уничтожает.Это был самый добрый Сальери, какого я видел.

-Он обладал редчайшим даром —общаясь с чиновниками, с властью, сохранять чувство собственного достоинства .И я стараюсь учиться у него этому, учусь многому — руководить театром, воспитывать молодых артистов. 

-Это  «веселенькое дело» -  называл  Учитель актерскую профессию. То есть всегда должен быть  азарт. А чтобы  радовать зрителя, ты сам  должен быть легким, азартным, настоящим…

Таким мы  увидели Сергея Безрукова в его моноспектакле «И жизнь, и театр, и  кино», который  часто обновляется, наполняется свежими   ролями. Теперь их четыре – четыре поэта разных времен, образы которых актер воплотил на сцене и на экране. Ярче всех  - несмотря  на давность эпохи – выглядел Сирано, чье отточенное остроумие и хорошо спрятанную горечь, поглаживая   безмерно длинный, несуществующий   нос,   так здорово   донес  до  нас артист. Пушкин и Есенин , скорее, обозначены, восприятию несколько мешали   их экранные тезки  с преувеличенными кудрями   и баками. А вот почувствовать   себя  на концерте Высоцкого  не помешал даже тяжелый «посмертный» грим, создавший видеокартину.    Актер был и азартным, и настоящим, исполняя  первые «блатные» песни будущего великого барда, иронические сказки-были,   нежные любовные признания. Читая его  последние стихи, из которых отчего-то так любят убирать  одну строчку: «12 лет  тобой и Господом храним».

Если Сергей Безруков  не «перебирает», не рисуется и не заигрывает с залом, он всегда  настоящий. Золотой табаковской пробы. 

Ирина Крайнова

23 апреля 2021

САРЫТАУН.АРТ