Виктория Никифорова: Я пишу для людей, которым интересно смотреть на сцене про самих себя

Театр уж полон: на премьере в драме снова побывал автор

В академическом театре драмы имени И.А.Слонова состоялась премьера спектакля «Условные единицы» по пьесе Виктории Никифоровой. Известный театральный и кинокритик, журналист, написала пьесу про людей, которых хорошо знает, среди которых живет. Российский средний класс, во многом тянущий на себе основной груз нынешней жизни, со всеми его потерями и обретениями – в центре этой истории любви, сыгранной Эльвирой Данилиной и Игорем Баголеем.

Виктория Никифорова побывала на премьере. Беседу с ней мы предлагаем вашему вниманию.

-- В пьесе героиня Эльвиры Данилиной обращается к своему «дорогому многоуважаемому шкафу», но знакомые со школьного детства чеховские слова звучат по-иному.

-- То, что Чехова иногда раздражало и казалось буржуазным в своих героях, меня наоборот умиляет и трогает. Мне действительно иногда кажется, что современные люди так одиноки, что пожалеть и полюбить их могут только шкафчик, диванчик, табуреточка. Иногда у них совсем нет близких людей, вообще нет близких вокруг – во всяком случае, в большом мегаполисе. Это может показаться извращением, но на самом деле реальность такова, что им остается любить свой шкафчик или диванчик.

-- Шкафчик и диванчик любить проще, чем живого человека.

-- Конечно. Вся современная культура нам навязывает, что диванчик, колготки и духи любить гораздо проще, чем конкретного мужчину со своими проблемами, заморочками и тараканами. И наоборот, мужчине легче любить футбол свой или новую модель автомобиля, чем каких-то непонятных теток с претензиями, скандалами и выяснениями отношений. Вся современная культура – потребительская, и она выращивает из нас потребителя, и скрывает от нас мир человеческих отношений. Это жуткий прессинг, тоталитарный абсолютно. Мы тешим себя мыслью, что живем в демократическом обществе, а на самом деле – сплошной тоталитаризм, мы живем под этим прессом.

-- «Условные единицы» написаны кем? Театральным критиком, журналистом, драматургом?

-- Пьеса написана человеком, влюбленным в театр, и мечтающим, чтоб на сцене можно было увидеть хорошую пьесу из современной жизни. Мне как критику приходилось через день ходить в театр. И что? «Король Лир», «Гамлет», «Собака на сене», «Три сестры», «Вишневый сад» и снова «Король Лир». За это время в жизни произошло нечеловеческое количество изменений, я живу в центре Москвы, мы как на вулкане, всё меняется ежесекундно, а в театре опять «Король Лир». Это настолько достало мою зрительскую душу, что захотелось написать что-нибудь реально живое и относящееся к нашей сегодняшней жизни, чем мы все живем. Без кринолинов и пятистопных ямбов.

-- Почему же тогда все вокруг говорят, что жизнь не охватить, что прежде чем описывать происходящее сегодня, нужно остановиться-оглянуться, соблюсти дистанцию, отстраниться?

-- А, может, просто включить мозги? Тогда охватишь. Жизнь изобилует сюжетами любых жанров. Все это буквально у нас под ногами. Только успевай подбирать. Это что-то с мозгом. Не хотелось бы брюзжать по-стариковски, но иногда мне кажется, что тенденция к атрофированию мозгов – всемирная, глобальная и действует помимо нашей воли. Нас уговаривают отключить мозги, расслабиться, а после этого мы глядим на протекающую мимо нас жизнь и с удивлением говорим: ой, а как же это осмыслить? Никак. Ничего не работает. Потому что вы отключили все, что можно. Нужно просто включить мозги обратно.

-- Некоторое время назад по многим понятным причинам современные драматурги стали объединяться и выступать единым фронтом под знаменами «новой драмы». Ты предпочла одинокий путь. Почему?

-- Я не могу объединяться. Это видимо, в природе моего организма что-то. Мне еще в школе бойкоты устраивали – я не могу ни с кем шагать в ногу. Мне идея объединения как бы нравится, но участвовать в них чисто физически, по свойствам ума и темперамента я не могу. Хотя со стороны, как журналисту, движение «новая драма» мне очень нравится, и я кучу залихватских статей написала про фестивали и спектакли их. Это же такая благодатная фактура. Ты приходишь к редактору с горящими глазами и говоришь: ой, там про проституток и бомжей, про то, как одна женщина-заключенная убила другую, а там был еще инцест, и у всех главных редакторов тоже начинают гореть глаза и они говорят: давай! Так что это очень хорошее направление, но я у себя с ним как драматург никаких точек пересечения не нахожу абсолютно. Мне нравится театральная традиция. Я считаю, что театр – это одна воплощенная традиция, и только в ее рамках имеет смысл работать. Все те условности театральные, с которыми «новая драма» борется более или менее успешно, мне как раз кажутся источником вдохновения. Это система правил кажется им сковывающей, а у меня она провоцирует воображение. Мне ужасно нравятся все так называемые ограничения традиционного театра, я их нежно и сентиментально люблю.

-- Мне кажется или ты действительно хорошо чувствуешь и понимаешь свою аудиторию зрительскую, для кого именно ты пишешь?

-- Очень отчетливо чувствую. Это люди с высшим образованием, интеллигентные, много работающие и прилично зарабатывающие, которые тратят на поход в театр свои деньги. Это те люди, которых мы по вечерам можем увидеть в партере того или иного театра. Эти люди живут в больших городах и не очень больших. Это может быть Гонконг или Лондон, Москва или Нью-Йорк. Те люди, которым интересно смотреть на сцене про самих себя. Им это нужно, им это интересно. Мне очень не нравится романтическое презрение к буржуа. Тем более что интеллигенция сейчас все больше сливается с буржуазией. Этот процесс скоро завершится и уже никакой разницы не останется между работающим интеллектуалом и юристом, скажем.

-- Пишешь легко?

-- У меня никаких этих внутренних разногласий и творческих мук нет вообще. Я с удовольствием придумываю пьесы и очень быстро их пишу – за неделю, не больше. Просто есть какие-то чисто жизненные обстоятельства: я не могу никак третью пьесу закончить, потому что у меня второй ребенок родился, а это физически выбивает из колеи на год. Но, думаю, я допишу эту пьесу про детей – «Наши фьючерсы». Тормозят не творческие, а жизненные обстоятельства. Творческих мук никаких нет. Писать – это такое счастье. А когда еще на сцене удается это увидеть! Именины сердца.

-- Давай тогда про то, что удалось на сцене увидеть.

-- Это первая постановка «Условных единиц». И это просто здорово. Прежде всего, очень хорошие актерские работы. Эля Данилина выходит на сцену и, кажется, весь зал напрягается сразу и понимает – о, это про нас! Игорь Баголей очень понравился, особенно во втором акте. Удивил ритм спектакля, я писала быструю стремительную комедию, а режиссер сделал ее неторопливой, но смотрится она с неослабевающим вниманием. Все, что я писала, я пропускала через себя, через реалии собственной жизни. Я боялась, что эта пьеса для людей, живущих внутри Бульварного кольца. И очень рада реакции зала, по которой понятно, что она близка и тем, кто в Саратове живет. Может быть, не все отличают горгонзолу от горгонзолы дольче, но в чем соль шутки, понимают, и это очень здорово. У меня нет никакого снобистского презрения к «широким массам», хочется быть понятной как можно большему количеству людей. Мне совсем не хочется презирать людей за то, что они прочитали меньше пьес Шекспира, чем я. Буду очень рада, если владелец автосервиса или владелица парикмахерского салона найдут в «Условных единицах» что-то близкое себе. Не знаю, можно ли назвать это романтизмом, но я верю в слова «я тебя люблю», и в то, что что-то еще теплится живое под нашим твердым панцирем продвинутого потребителя.

Ольга Харитонова

апрель 2009

«Саратовская областная газета»