Тамара

Четвертый раз подряд областной театральный фестиваль «Золотой Арлекин» определил творческие достижения драматических и музыкальных коллективов по итогам двух последних сезонов.

В этом году жюри под председательством профессора РАТИ, генерального директора музея имени Бахрушина Бориса Любимова присудило бронзовую статуэтку работы скульптора Николая Бунина в номинации «Женская роль» артистке академического театра драмы имени И.А.Слонова Тамаре ДЖУРАЕВОЙ за исполнение роли Бернарды Альбы в спектакле режиссера Марины Глуховской «Дом Бернарды Альбы» по Федерико Гарсиа Лорке.

Есть артисты, которые сами словно выпрыгивают навстречу публике, довольно настырно предлагают себя, считая, очевидно, что этот навык – неотъемлемая часть профессии. Интервью или фотосессии в едином глянцевом стиле сопровождают их, как почетный эскорт, а необходимость светиться по поводу и без повода провозглашается и воспринимается как главное неписанное правило актерской жизни. Количество упоминаний в прессе становится мерилом таланта, а за жизнь в искусстве порою принято выдавать умение изобретать липовые информационные поводы или попросту скандалить, грамотно тусоваться и беззастенчиво пиариться. Отрицать популярность и эффективность такой манеры поведения глупо – она всегда была, обрела невиданный размах сегодня и пребудет вечно. Настаивать на ее единственности еще глупее. Тем более, когда речь идет о людях театра.

Тамара Джураева всем своим обликом и способом существования свидетельствует, что театр к победившему масскульту и торжествующей пошлости никакого отношения не имеет. Он принадлежит к искусствам элитарным, как бы не пугало это слово некоторых комплексующих зрителей. Лучшие театры минувшего века избегали развлекательности, решительно предпочитая ей идею служения. И никого эта идея не пугала. А многих, напротив, - вдохновляла. И не всякому казалась пафосной. В конечном итоге тут все, как везде, зависит от самого человека.

Актриса Джураева годится для самого жертвенного дела. При всей необыкновенной женственности, мягкости, теплоте и податливости ее человеческой природы, ближе к сути своей Тамара совершенно непреклонна. Она незабываемо показывалась в драму – была прежде такая практика предложения себя театру – читала отрывок из «Медеи». С тех пор, как она раскинула тогда свои невероятной красоты и выразительности длинные руки, в момент преобразилась, стала почти неузнаваемой, поворотила глаза зрачками в душу, и негромко зазвучал на низких нотах ее чуть глуховатый голос, во мне поселилась уверенность, что я знаю, какой была древнегреческая трагедия. Каких именно артистов она призывала. И каким естественным может быть соседство алтаря и орхестры.

Кажется, что она пришла откуда-то издалека. Оттуда, где хорошо знают, что такое внутренняя культура, живым воплощением которой Тамара является. В ней вообще есть необъяснимая и плохо поддающаяся описанию, но почти реально ощутимая связь с прошлым и прежним. Даже кольцо на ее руке, ожерелье на шее или браслет на запястье смотрятся по-особому. Как будто это археологические находки, музейные экспонаты или драгоценности, что по наследству передавались несколькими поколениями. Она обладает способностью увеличивать стоимость того, что выбрала сама, и делать дороже все, чему отдает предпочтение, что соприкасается с нею. А потом, что бы не происходило, никто и ничто не может заставить ее изменить собственному выбору или уценить то, что было ей дорого.

Когда Константин Сергеевич Станиславский излагал на бумаге свою великую утопическую идею про единство эстетического и этического, то он опирался на реальность. Сегодня в это трудно поверить, но, думаю, именно так и было. Тамару легко представить себе в той теплушке времен гражданской войны, где Ольга Леонардовна Книппер-Чехова посреди голода, холода и стрельбы стелила на свой чемодан белую кружевную салфетку, зажигала свечу, открывала книжку в сафьяновом переплете и тихо себе читала. И понимаете ведь, что интересно: не было вокруг ни одной телекамеры, и никто не обещался прославить личный поступок актрисы в газетах.

Когда в период всеобщего безденежья, совпавшего для нее со временем вынужденного ухода из театра, Тамара Джураева каталась челноком по тем странам, что первыми приняли наших бизнесменов поневоле, и таскала туда-сюда всем знакомые громадные клетчатые сумки, совершенно не соответствуя по своей природе этому занятию, никто не слышал от нее ни жалоб, ни сожалений. Она умеет расстелить свою белую салфетку посреди любого бардака, принимать свою судьбу смиренно и оставаться спокойной и благородной в любых обстоятельствах.

Как умеет чураться сплетен, интриг и держаться поодаль от любых человеческих низменностей. В этом ее отстранении от всякой дряни совсем нет желания поберечь нервы, избежать конфликтов, держаться в стороне, встать над схваткой или невинность соблюсти. Потому что если дело касается не закулисной нервической чепухи, а конфликт случается принципиальный, то не найти человека более верного, преданного, бескорыстного и упрямого, чем Тамара. Она терпит молча и сдержанно, как настоящая восточная женщина. А бунтует без предварительного обеспечения тылов и сжигая мосты, как настоящая русская.

Не забуду радостное, прямо какое-то звенящее лицо Марины Глуховской, когда после короткого разговора с Тамарой Джураевой она сказала: «Всё! Лорку можно ставить: в вашем театре есть Бернарда Альба». В этом, самом позднем и зрелом произведении великого испанца многие мотивы и персонажи словно похищены за изгородью его собственного детства, а замысел в целом восходит к высокой трагедии. Реальность в «Доме Бернарды Альбы» преображена поэтическим творчеством и совершенно с ним нераздельна. Так и в актрисе Тамаре Джураевой подлинность и поэзия, соединившись однажды, образовали редкой красоты и неповторимости целое.

Ольга Харитонова