Антракт затянулся

Все роли в жизни Валерия Малинина – главные

Недавнюю премьеру академического театра драмы «Сиротливый запад» многие называют лучшим спектаклем театра последних лет. Актер Валерий Малинин играет одну из главных ролей – католического священника, пьющего и грустного. Играет замечательно. Никто из непосвященных зрителей не догадается, что на сцену Малинин вышел после тринадцатилетнего перерыва.

– А бизнес, если не секрет, был какой?

– Да в общем всего понемногу – сельскохозяйственное производство, пшеница, мельницу небольшую в Энгельсе мы реконструировали.

– Благородное дело. Значит, попробовали роль мукомола.

– А мечтал ведь стать летчиком. И стал им, между прочим. Учился в Гагаринском центре, отлетал всю программу, у меня и книжка пилотская есть. Два года я летал на вертолете МИ-2. Чуть не загремел на афганскую войну, когда туда пилотов набирали. Спасибо, Горбачев все это прикрыл.

– И тогда вы полетели в артисты?

– Нет, сначала на завод, работал электриком и слесарем. Это был очень серьезный период. Двадцать один год, и как-то прямо к горлу подошло, что жизнь моя не туда катится. Я ехал зимой, утром в переполненном автобусе на работу, здоровые мужики меня зажали - я, честное слово, помню этот момент. Как стоял и думал: надо попробовать осуществить свою судьбу. Иначе совсем плохо.

И летом по старому справочнику для абитуриентов я пошел искать театральное училище. А оно как раз в этот год переехало с Радищева на Рабочую. Хорошо, мне мужик прохожий подсказал, куда.

– Валера, вы заканчивали курс у народной артистки СССР Валентины Ермаковой. Что это значит – объяснять не нужно. А в театре с чего начинали?

– Первой моей «настоящей» ролью на большой сцене был Саша Дванов в «Чевенгуре» по Платонову. Я пришел в драму, когда там правил Александр Иванович Дзекун. Мы с ним цапались, конечно, я даже психанул и заявление написал. И ушел, но правда через полтора месяца вернулся. А потом в начале девяностых совсем уж беспредельные годы пошли, и с деньгами плохо, и с ролями было тяжело – нечем душу греть. Мы на квартире жили, жена беременная…

– Она просила вас – ну иди же, заработай денег?

– Нет, надо Наталье должное отдать, она никогда меня не попрекала. Но чувство было, как тогда в автобусе: надо жизнь менять. Ну и сказал: «Пойду я, Александр Иваныч, в люди». Мы по-человечески расстались, что бы про Дзекуна не говорили.

– А вы когда из театра ушли, спектакли продолжали смотреть?

– А как же! Все отношения поддерживались. Вот, смотрите снимки, я как дачу на Волге построил, у нас артисты не переводились. Я без этого не могу. Каждый год – несколько больших выездов со старыми друзьями. Настоящие капустники, с песнями под гитару, ночным плаванием, моими фирменными шашлыком и пловом. Так что я не могу сказать, что через столько лет в одну и ту же реку во второй раз зашел. Мне кажется, я из нее и не выходил.

– Но вы все-таки шли где-то рядом по берегу. Когда мужчина из творческой, но бедной жизни уходит «заниматься делом» - это одно. А вот когда наоборот…

– Ну что бизнес, ну у меня там течет потихоньку – потому что дочка растет, семья. А я могу позволить себе заниматься любимым делом. Конечно, моя жизнь опять переменилась. Я между прочим, чтобы приличным вернуться, похудел на 27 килограммов.

– Класс! А как?

– Да просто не ужинал. Обедал много, но почти два года совсем не ужинал. Чай с лимоном – и все.

– Валера, вы ведь пришли на первую репетицию не мальчиком. Через столько лет все пришлось доказывать заново – и окружающим, и самому себе.

– В первую очередь себе, конечно.

– Страшно было?

– Страшно. Мне очень помог питерский режиссер Антон Коваленко. А ребята, с которыми мы репетировали как проклятые, – они же все младше меня. Мне сорок второй год, и я оказался в роли новичка. Вот и представьте себе. На меня все смотрели – и пацаны, и народные артисты. Это не расскажешь. Были моменты, когда хотелось смалодушничать, сорваться. Или на репетиции морду режиссеру набить. Это тяжкая работа. Да еще пьеса мощно на нас влияла. Ну какой я депрессивный католический священник? Мне бы с другой роли начать. А получается опять, что мы не ищем легких путей.

– А вы скучали по чему? По атмосфере театра, собственному выходу на сцену, по зрительским аплодисментам?

– По душе своей я скучал. Когда я оформлялся в труппу окончательно, народный артист Аредаков мне сказал: «Что, в артисты хочешь?» Я говорю, да ладно вам, Григорий Анисимович. Хочу.

 

Вопросы задавала Валерия Каминская

(«Российская газета»)