Пресса

Пресса


Пьесы Виктории Никифоровой и Ксении Степанычевой собирают в Саратове полные залы

Об отношениях театров с современной драматургией сказано и написано немало и порою напоминают эти высказывания радикальные режиссерские подходы к классическим текстам: когда во имя утверждения оригинальности собственного замысла приходится жертвовать авторским и игнорировать очевидное. Нерешительность больших академических сцен, которые не торопятся включать в репертуар новую драму не обязательно связана с высокомерием, творческой трусостью или отсутствием художественного чутья. Есть и другие причины. Конечно, забота о пресловутых кассовых сборах, вынуждает как можно меньше рисковать, но о театрах, не мечтающих рискнуть ради сценического воплощения взволновавшего текста и говорить не стоит.

Доля современных названий в афише Саратовского академического театра драмы имени И.А.Слонова составляет чуть меньшую половину. Сегодняшний Максудов не без трепета прочтет здесь свою фамилию рядом с Достоевским, Гоголем, Толстым, Шекспиром, Лоркой, Сарояном, Уильямсом или Володиным. Вездесущий ирландец Мак-Донах соседствует с малознакомым российской провинции израильтянином Бар-Йозефом, а популярный у театралов и даже киношников «Валентинов день» Ивана Вырыпаева с первым сценическим прочтением пьесы Екатерины Ткачевой «Немного о лете».

Две последние премьеры театра тоже сыграны по современным пьесам – «Условные единицы» Виктории Никифоровой и «Частная жизнь» Ксении Степанычевой, причем ни та, ни другая еще нигде не ставились, в Саратове состоялись, как теперь принято смешно говорить, их мировые премьеры. Несмотря на всю относительность любых творческих приближений, отметим всё же одно существенное сходство этих авторов, которые, кстати каждая по отдельности заявляют о своей не принадлежности ни к каким объединениям: обе имеют с театром личные, неслучайные, протяженные и вдумчивые отношения, а потому точно чувствуют смену публики, произошедшую за последнее время в театральных залах и хорошо представляют себе адрес собственных сочинений.

Именно эта простое обстоятельство представляется важным, потому что сетуя на то, как неохотно большие сцены обращаются к современным текстам, авторы новой драмы не особенно задумываются о том, что чаще всего «вынуждают» зрителя смотреть истории про людей, которые в театр не ходят. В то время, как желание увидеть то, что касается тебя лично, соотносится с твоим опытом и переживаниями у человека не единственное, но очень естественное. А потребность в самоидентификации, рискнем утверждать, сегодня сильнее, чем потребность в сопереживании далеким по мировоззрению и опыту героям. Новая драма вывела на авансцену маргиналов, криминалов и радикалов всех мастей. Некоторое время назад стало казаться, что нормальному человеку туда вовек не прорваться, да и не достоин он занимать пространство, выстраданное персонажем без определенного места жительства, занятия и привязанностей. Норма и аномалия поменялись местами. Театру оставалось только дожидаться драматургов, способных чувствовать без дозы адреналина, умеющих разговаривать, а не кричать. Эти умения, на наш взгляд и отличают наших драматургов.

После переезда в Москву Алексея Слаповского Саратову очень не хватает ведущего театрального автора. И хотя живя в родном городе, востребован он был в этом качестве крайне мало и оставался той третьяковкой, в которую всегда можно сходить, когда находится на соседней улице, само его присутствие бодрило театральную общественность. Не в упрек Алексею, но отметить нужно, что он не стал для Саратова тем, чем, скажем, Николай Коляда в Екатеринбурге или Вадим Леванов в Тольятти, то есть фигурой объединяющей и скрепляющей зыбкое театральное поле. В этом смысле писатель в нем победил драматурга, участь одиночки оказалась для него предпочтительней шумной околосценической круговерти. Ксения принадлежит к другому поколению – тому, где лидер не обязательно предводитель, вдохновитель или учитель, а сердца горестные заметы подчеркнуто индивидуальны и находят понимание в родственной авторскому мирочувствию среде.

Писателя Ксению Степанычеву любит писатель Евгений Гришковец. Он сразу же тепло и приязненно откликнулся на ее «Маленькие комедии», признавался в удовольствии от их прочтения, а потом именно его предисловие предваряло публикацию «Частной жизни» в журнале «Современная драматургия». Вот маленький фрагмент: «Главное, что Ксения не пишет о том, чего не знает лично. Она не пытается пользоваться языком, которым не владеет сама. И еще видно, что драматург Степанычева надеется на такой театр, куда придут в качестве зрителей люди, похожие на ее персонажей». Мы позволили себе процитировать Гришковца, во-первых, потому что могли бы то же повторить слово в слово и выдать за свое. А во-вторых, потому что радость узнавания – была одной из ведущих эмоций публики на премьерных спектаклях «Частной жизни» в Саратовской академдраме. Казалось, в зале действительно сидели люди, похожие на героев этих небольших театральных новелл.

Ксения Степанычева обладает драматургическим талантом и точным ощущением адреса, что подтверждает обратная связь, возникающая здесь и сейчас – реакция зала. Ответное оживление и смех тут вызваны, конечно, остроумными диалогами, авторским умением шутить, ироническим взглядом на знакомые жизненные ситуации и соответствием происходящего заявленному жанру сентиментальной комедии. Но не только. Зритель словно благодарит артистов за то, что это про него, или про его приятелей, или про его время.

Любовь к театру у Ксении происхождением своим обязана спектаклям небольшого саратовского театра ее юности – АТХ (Академия Театральных Художеств), который, кстати, Гришковца почитал, к пьесам его обращался не раз, а толк в игре словами и смыслами знал. Ксения тоже литературную и театральную игру сближает, ощущает как неразрывное целое и в этом смысле наследует не только названным культурным явлениям, но и русской классической традиции в целом. Может, это и почувствовал молодой режиссер Даниил Безносов, воспитанный в мастерской Сергея Женовача, чуткого и расположенного только к литературе высокой пробы.

В спектакле «Частная жизнь» режиссер идет за драматургом. Происходит это наверняка не по причине отсутствия собственной воли, а в силу интеллигентного творческого воспитания, родственности чувствований и внутреннего согласия с автором. Вместе с художником Михаилом Кукушкиным Даниил Безносов сооружает на сцене функциональный деревянный новодел, чья светлая и теплая фактура соответствует строю и настроению пьесы. Тут вам и фрагмент дачного поселка, и мостки, (с них все начиналось еще в студенческих «Маленьких комедиях», дипломном спектакле театрального факультета Саратовской консерватории, на курсе народного артиста России Григория Аредакова, откуда до сих пор шагает с любимой девушкой на руках герой Андрея Казакова), с которых доведенная до ручки бестолковостями быта героиня Татьяны Родионовой удит рыбу и делится печалями с экстравагантной подругой (Ольга Милованова), герой Александра Кузьмина обольщает ее атлетическим сложением и копченым палтусом, а трогательная забывчивая говорливая бабушка Веры Феоктистовой вот-вот спалит всю эту деревянную красоту деревянными же спичками, и пестрые шезлонги, где радуются жизни представители среднего класса и среднего возраста, персонажи Эльвиры Данилиной и Виктора Мамонова, не подозревая о том, какой сюрприз готовит им дочь (ее роль исполняет студентка театрального факультета Анна Могуева), и открытый кабинет летнего ресторана, где мечтающий жениться герой Григория Алексеева делает предложение не желающей выходить замуж героине Дарьи Родимовой.

«Также, как все, как все, как все, я по земле хожу, хожу, и у судьбы, как все, как все, счастья себе прошу» – давнюю эту песню создатели спектакля вспомнили и к месту и вовремя. Звучат названия саратовских улиц, артист Андрей Седов отдает персонажу свое имя, а артистка Зоя Юдина спектаклю своего кота. Словно здесь и сейчас, на ваших глазах, происходит некое таинственное преобразование и превращение реального пространства в художественное, привычная повседневная жизнь приобретает непривычные оттенки и, запечатленная на сцене, плавно перетекает по направлению, если не к вечности, то уж точно поближе к ее обжитым окрестностям.

Разговор о частной жизни Виктория Никифорова сужает предельно, герои «Условных единиц» – мужчина и женщина, живущие на одной лестничной клетке, в одиноких, праведным трудом добытых квартирах, и согласно выработанным стандартам среднего класса и среднего возраста. Виктория знает толк в подробностях и приметах нынешней жизни, прописывает их с удовольствием и долей ироничного любования, прямо по-гоголевски. Уж если ее герои берутся определить личность по содержимому супермаркетовской тележки, то точность наблюдения тут же поддержит протяжным вздохом согласия зрительный зал. По деталям быта и бытования персонажей Виктории Никифоровой через какое-то время можно будет воспроизводить картину ушедших нулевых.

Может показаться, что драматург старается быть как можно более объективным и ни в коем случае не давать пресловутых «маячков», настаивать на оценке складывающейся у нас на глазах новой системы ценностей – в конце концов наш средний класс совсем молод, состариться в погоне за обеспеченной жизнью не успел, и разницу между нажитым состоянием и человеческой состоятельностью на собственном опыте не ощутил. Зато ее хорошо понимает сама Виктория. Именно внятность авторской позиции, нигде не забредающая на территорию назидательности и пафоса, составляет крепкую опору «Условных единиц» и постепенно переводит частную историю в плоскость общественного размышления. При этом пьеса предполагает неоднозначные сценические прочтения. И если нам показалось что язык и внутренний ритм ее ближе, скажем, раннему Кольтесу, то режиссер Ансар Халилуллин воплотил ее в традициях бережного отношения к публике и таким образом не отдалил, а напротив – приблизил к зрительному залу.

Мужчину и женщину в спектакле Саратовского академического театра драмы играют Игорь Баголей и Эльвира Данилина. Тут замечательное попадание – средний только возраст, всё остальное на порядок выше: красивые, талантливые, востребованные, заслуженные, у обоих за плечами десятки сыгранных в театре ведущих ролей, съемки в кино, а на плечах актерские курсы на театральном факультете и у каждого собственные взрослые и маленькие дети. Словом, про то, что такое ритм современной жизни они знают не понаслышке, и обстоятельства, в которых существуют персонажи пьесы Виктории Никифоровой, знакомы им до боли. Потому, наверное, не только костюмы художника Юрия Наместникова, но и сами роли тут сидят как влитые. Потому так свободно существуют они в знакомом мире автора в диапазоне от веселой пародийной игры до острой драматической боли. И умудряются не только найти контакт со зрительным залом и обрести его понимание – сегодня, но и предупредить о некоторых возможных заблуждениях и разочарованиях, заключенных в нынешних приоритетах среднего класса – на будущее.

Ольга Харитонова


Возврат к списку