Пресса
ЯДРЕНА ВОШЬ
Вошь – насекомое мелкое, а кусает больно. Но лишь она может вывести молодую поросль из состояния морока,в коем та порой пребывает.
Морок — не обязательно мрак, темнота. Второе его значение, согласно толковому словарю Ушакова, что-нибудь одуряющее, очаровывающее, помрачающее рассудок. О «темном мороке цыганских песен» писал Блок. В темном мороке социальных сетей, виртуальной яви живут наши подросшие дети. До брака дело не доводят,своих детей не планируют, хорошо, если слетаются в пары. Словечко нашли подходящее случаю –гражданский брак. Хотя в былые времена оно означало брак с регистрацией, но без венчания. А то вообще довольствуются контактами «В контакте».
Оля из пьесы Юлии Тупикиной с говорящим названием «Ба» (язык, скукошенный до отдельных слогов и междометий – итог почти четвертьвекового компьютерного рабства) живет в столичной «однушке», с заботливым бухгалтером, который и готовит, и обслуживает ее. «Оля. Лёх, а принеси чайку, плиз.
Леша встает и приносит с кухни чай, подает Оле, она молча берёт».
Интерьер Олиной квартиры – в лучших традициях офисного стиля. Все геометрично, функционально (питерский режиссер Сергей Щипицин, художник-постановщик Артем Агапов). Одинаковы ровные ряды светильников в комнате и в кухне. Ни тюля тебе, ни ковров, ни картин, ни сервизов (каменный век!) – в изобилии соковыжималки, чайники, СВЧ-печи ( все – действующее), айпады, ноутбуки. Одна со своим чудом техники на диване возлежит, другой, в наушниках, рядом пристроился (актер Григорий Алексеев).
Замечательна мимическая сцена в начале спектакля (хореограф-постановщик Резеда Гаянова). Слоняются в своей стильной берлоге два человека, по идее - самые близкие люди: собрались провести вместе остаток жизни. То сядут, то встанут, встретятся - разойдутся на вместительном диване. Но так и не сблизятся, не кинутся друг к другу. Морок, да и только…
Оля - главный добытчик в паре, выплатив кредит за машину, она погашает квартирные долги. Работа доходная - продюсер на ТВ, ее спутник – надомник,содержит виртуальный магазин.
«Мы женщину сместили.// Мы ее// Унизили до равенства с мужчиной» (Евтушенко).
Детей они не хотят… принципиально:
- На планете и так нас много уже, людей.Сейчас многие пары не рожают детей, живут счастливо для себя, занимаются друг другом, саморазвитием, - вещает подкованный бухгалтер. Любимая присказка его подруги: «Ребенок – не котенок». Большое Олино фото с черной кошкой на руках красуется у входа.
Кто о чем, а я вспомнила о своем. Как один из моих сыновей хотел завести ребенка, а взял на воспитание… котенка черно-белого окраса. Ребенок - не котенок, тут не поспоришь…
И вдруг в их налаженную, устоявшуюся московскую жизнь шумно въезжает на санях, восседая, на сундуке, как Емеля на печи, настырная сибирская бабушка (Людмила Гришина). А с нею вместе врывается в столицу матушка провинция с ее валенками, тулупами, домоткаными кофтами,сочным говором и крепким словцом. Образ бабушки, слегка шаржированный у драматурга, еще усилен работой художника по костюмам (Марина Агапова). Мария Васильевна как с картин старинных суриковских сошла - весь ее народный костюм при ней. А на крышке сундука – вся ее изба в фотографиях, включая силача Поддубного с его царственными усами, которого она почему-то зовет своим мужем.
Ба стелет на холодный ламинатный пол коврик ручной работы,меняет занавески модного асфальтового цвета на небесно-голубые, тащит от соседки горшки и комнатные ростки. И в доме, где все в штруделях и айпадах, крепко запахнет румяными, пышными деревенскими пирогами. Хулиганка бабушка, все перевернув вверх дном, принесет с собой свежий ветер жизни.
Не той жизни, от которой спиваются и гибнут целые селения.С ужасом говорит о ней внучка: « Я помню, как там развлекались: старшие братья дадут мелким, трехлетним, самогона, те бегают, дурные, а старшие ржут... Девки все, начиная с 14, на абортах, парни бухают, а потом пьяные на мотоциклах разбиваются, а их матери думают, где денег взять, чтобы трусы купить и зубную пасту…».А жизни еще прежней, как-то налаженной. Хотя никогда она легкой для крестьян не была. Но была там у бабушки любовь, та, что «до гробовой доски».
-Он красивый был. Как наденет рубаху – все девки сразу улыбаются. Завидовали. Он так на гармошке играл. Мог на чём хошь сыграть…Не пропадёшь с ним. Всегда знала: с ним не пропадёшь.
-Я Сережу, Олиного отца-то, воспитывала, чтоб мужик был. Он у меня и дрова колол, и свиней кормил. Дам задание – пол помыть. Раз пришла поздно – а он спит и полы не помыл, в школу как раз пошел учиться. Ничего, разбудила – вымыл. Я всегда говорила: ты мужик, ты сильный, - это она уже сына вспомнила. Был род, семья.
Муж спился, сына в сумасшедший дом отправили. Какая из бабы Мани наставница?! И кажется, что шебутная, невоздержанная на язык бабка (вон какие частушки заворачивает!), зря только рушит налаженное московское житье-бытье внучки, которая давно отсекла- вычеркнула прежнее и даже фамилию Скотинкина на благозвучную поменяла. Ее парень от бабки сбежит, девушка Оля, загуляв и запив, свою престижную работу потеряет. А ей еще кредит платить…
Финал и одновременно кульминация спектакля - Олин день рождения. Крупная, фактурная, пышная тридцатилетняя Оленька сняла, наконец, эти короткие, сильно обтягивающие «прикиды» и оказалась в простонародном, длинном, с оборками, но очень идущим ей платье. Роскошная , в розах, шаль на плечах ( не предусмотренная драматургом) превращает ее в русскую красавицу.И сразу - очередь поклонников. Вернулся домашний мальчик Леша, явились Женя (Александр Фильянов) и соседский йог Тихон (Игорь Игнатов), нашелся знакомый из бара Стефан (Александр Каспаров). Последовавшее предложение от скульптора Стефана (Степана) выдержано в стилистике нашего ироничного века:
«Оля, ты видишь меня второй раз в жизни, а я тебя где-то пятый – три из них в эротических снах, но, по-моему, мы должны жить вместе.
Маша. Уууууу!( изображает дикий восторг – И.К.)
Степан. Ты спросишь, почему. Ну, во-первых, у меня квартира в три раза больше твоей. Во-вторых, у меня сильные руки и я умею делать хороший массаж – ты знаешь. А в-третьих, мы оба хотим ребёнка».
Пьеса кажется очень простой, окончательное решение ее проблем - как будто тоже . Оля, конечно, вернется к Леше, с которым ей так привычно. «Как два бодрых пенсионера», они бы «йогой занимались, питались бы правильно, путешествовали». У нее порой сил нет унитаз почистить, а он и канапе из семги сварганит, если что.
- Ненавижу слабое. Я и в огороде всегда заговор читала. Сильный заговор. Слабое всё погибало, жуки дохли. Всех слабых изгоняет, всех плохих, очень сильный заговор, - бабушка читает свой заговор в начале спектакля - и внезапно уходит из дома ручной, домашний Леша. По пьесе она читает заговор «на жуков» и в финале - бросив Оле матерное слово, «бодрый молодой пенсионер» Леша уходит окончательно. В спектакле обошлись без второго заговора и без последнего слова. И так все ясно. Леша хороший парень, но уж сильно озабочен проблемой перенаселения планеты – у Степана сильные руки, и он просто хочет от Оли ребенка. Не вдаваясь в мировые проблемы. Если начнет в них вдаваться… то и жизнь на Земле закончится.
А знаешь: я ведь плюнула давно
на жизнь свою... И вдруг так огорошить!
Мужчина в юбке. Ломовая лошадь.
И вдруг — я снова женщина... Смешно? ( снова старомодный Евтушенко)
Жанр спектакля петербургской постановочной командой ( очень, кстати, молодой) определен как комедия. Здесь много узнаваемых ситуаций, хорошего юмора. Есть общие места, сильно мелодраматизированные моменты, связанные с линией Олиной мамы (Светлана Москвина) - красивой, гулящей, не поладившей с уголовным кодексом. Оставшись у разбитого корыта, она как водится, раскаивается и ищет поддержки у взрослой дочери. Но у кого не защемит сердце, когда, вопреки себе (матерью брошенной), Оля непослушными губами произнесет первое дочернее «люблю»?
Кое-где сквозит нарочитая грубость. Никто меня никогда не убедит, что без мата русскую деревню не покажешь. А как же Шолохов, Распутин, Абрамов? Аналоги в языке имеются. Та же «ядрена вошь».
Монологи бабушки нескончаемы и кажутся избитыми. Но они - как древние заговоры, молитвы. Вслушивайся-не вслушивайся, а что-то дойдет, в голове останется. И уж точно – в сердце. Баба Маня читает их монотонным голосом («Отсох суходол, повёл суховей, сгинь, сгний, прочь, в ночь, здесь горькая осина, а там – мёд-малина, иди, гуляй, дороги обратно не знай»!), пробуждая внучку от того морока полуреальной жизни, в который она погрузилась. И Оля заговорит с сибирским акцентом, засмеется по – простому, как дома на завалинке, мамины скромные обновы на себя примерит.
Полно, бабушка ли то была, а не сибирский ли их домовой, принявший бабушкино обличье? Дух дома, матриарх рода в узорной шапочке и шали с черной бахромой… Бабушка народной артистки России Гришиной - крошечная, сухонькая, строгая и очень обаятельная: всех приветит, обогреет, в себя влюбит. А уж кого она невзлюбит... мала вошь, а кусает больно.
Все играют очень хорошо, Гришина - просто живет на сцене, уютно, ладно, по-сибирски домовито. Под занавес молодые артисты спешат обнять свою бабушку, прижаться к ее теплым бокам. Много здесь музыки - Артемьева, Сергея Никитина, Мокроусова, и руслановская песня, и рисковые сельские частушки, зарубежные группы. Лейтмотивом идет почти уже народная «Москва не сразу строилась». И Оля,и бабушка ее, и мама (тоже ведь явится!)из тех, кто в столицу нашу «понаехали», но корней не позабыли.
Простая ведь совсем пьеса, а - вон же, держит как-то, ворожит. Бабушкины штуки?.. Начинающий драматург получила за нее награду престижного конкурса Евразия. Сама-то Юля из Сибири, только живет в Москве. И ребеночка родить успела, хоть нас на земле хватает.
